Талант - поцелуй Бога, данный посвященным при рождении. И отражают они его всем своим естеством. Во всем.
Сегодня продолжаем общение с руководителем Общества японской культуры "Fudoshinkan", организатором Днепр Аракидо Кэйкокай, 4 дан Айкидо Айкикай, степень Мокуроку по школе Тэнсин Сёдэн Катори Синто Рю, 1 дан Джиу-джитсу АДДУ Дмитрием Масько. На сей раз, не благодаря рассказу о Японии и боевых искусствах в строчках наших интервью и очерков. Вашему вниманию прозовый дебют Дмитрия.
Степень выразительности кратна таланту. Она – в простоте и искренности. Она сродни «ожогу» от анимэшного неба Макото Синкая, дуге света после полета светлячка в рассказе Харуки Мураками, пронзительному лаконизму французской прозы, распахнутой вере в фантастику Рэя Брэдбэри. И «Коктейлю «Искренность»» Дмитрия Масько.
Елена Емельянова
Коктейль «Искренность»
Я вышел на перрон. Холодный и влажный осенний ветер подбрасывал желтые листья, пытаясь забросить их в тамбуры вагонов. Кутаясь в шарф, я засунул руки глубже в карманы пальто и поторопился. Проводник встретил меня с улыбкой. Я молча достал смартфон и показал ему электронный билет на международный супер-современный ночной экспресс в вагоне класса «люкс». Конечно, в моей конторе не выделяют столько денег на командировочные расходы, но общаться с попутчиками желания не было, потому я и потратился на комфорт. Через секунды, оказавшись в купе, я увидел, что это была комната. Именно комната-купе, иначе не назовешь. Она была пустой и огромной, с прозрачной стеной вместо окна. От неожиданности я вздрогнул - обстановка абсолютно соответствовала моему состоянию. Из ступора вывел приятный женский голос – справа от входа засветился экран. Мне предложили выбрать язык общения и проинструктировали о том, что есть в наличии. Оказалось - все. Одно нажатие на экран и из пола выдвинулись большая двуспальная кровать, стол, кресло и бар.
Поезд тронулся и набирал ход. Я возвращался на родину. За окном в ночи мелькали огоньки. Достав из бара бутылочку холодного пива, я сел в кресло. Вглядываясь в темноту за прозрачной стеной, не заметил, как уснул. Меня разбудил стук в дверь. Остановка на станции, похоже граница. Стучали все настойчивее. Я открыл и увидел напряженные лица трех пограничников. Старший группы направил на меня сканер и они напряглись еще больше. Один - уже щелкнул кобурой, другой что-то быстро докладывал по рации. Дело было в моем импланте. Я закатал рукав и показал небольшой бугорок на предплечье. Достав паспорт и разрешение на использование, протянул ночным гостям документы. Внимательно проверив через портативный компьютер информацию, они стали спокойнее и даже заулыбались.
Поезд пересекал границу, скоро будет наш погранконтроль. Спать уже не хотелось, но я лег на двуспальную кровать и закрыл глаза.
С Алексом мы учились в одной группе Военно- морской академии. Она находилась на самой высокой точке острова, с которой отрывался прекрасный вид на столицу и корабли что проплывают мимо. Мы мечтали быть капитанами быстроходных катеров, которые охраняют страну, задерживают контрабандистов, помогают людям, попавшим в кораблекрушение. Сбыться нашим мечтам, было не суждено. По окончании академии мы оказались в кабинетах засекреченного НИИ военно-морского флота. Работали в разных корпусах под надзором служб безопасности, поэтому свободно общаться, да и в принципе общаться, не получалось. Чем он занимался, я не знал. Наш же отдел работал на разведку, изучая способы хранения и скоростной передачи зашифрованной цифровой информации между людьми. Мы разрабатывали импланты, которые могли на расстоянии передавать данные путем преобразования нервного импульса человека в понятные для записи носителем сигналы. Импланты вживляли и тестировали на себе, пытались передать информацию друг другу. Результат стопроцентным не был. Это огорчало, но одновременно и мотивировало, мы продолжали.
Однажды вечером я увидел Алекса в холе НИИ и был безмерно рад общению со старым другом. Мы отправились в бар выпить пива. Он рассказал, что влюбился и собирается жениться, предложил познакомить с невестой. В воскресенье договорились встретиться на набережной.
Я увидел их издалека. Они светились беззаботным счастьем, целуясь на каждом шагу. Алекс коротко представил спутницу, прекрасное создание звали Лара. С ее золотистыми волосами играл ветер, глаза сияли. Я стоял и молчал. Я не мог сказать ни слова. Я был поражен. Со мной такого никогда не было. Алекс толкал меня и спрашивал все ли хорошо, но я стоял и молчал, чувствуя жжение на руке. Это был имплант, возможно ожог. Но совершенно точно было то, что я влюбился. Влюбился с первого взгляда в невесту своего друга. Я шел за ними по набережной, бриз доносил до меня нежный запах ее духов. Имплант уже не жег руку. Он, кажется, сгорел. Они были счастливы, я же - в смятении. Сославшись на плохое самочувствие, я почти сбежал. Была надежда, что забуду ее, но тщетно.
Окунувшись с головой в работу, я старался не думать про свет ее карих глаз под рыжей челкой, но воспоминания о прогулке на набережной не отпускали. Эта встреча дала новый импульс в работе на имплантом. Понимание того, что чем ярче эмоции и более открыт человек, тем качественнее передается информация. Успехи не заставили себя ждать. На небольшом расстоянии, находясь в одной комнате с респондентом, данные от него можно было получить мгновенно. В голове звучало «дзинь» и информация передавалась. Правда получатель становился просто «флешкой» и нужно было специальное оборудование для расшифровки полученного, но мы и над этим работали.
Идея с Коктейлем «Искренность» появилась позже. Именно так сотрудники назвали смесь, которая состояла из специальных препаратов для увеличения эмоциональной отзывчивости и наноимплантов. Благодаря этому, мы смогли считывать не только мысленные образы, но и сканировать память, превращая воспоминания в видео. Конечно, экспериментировали, прежде всего, на себе. Вкалывали коктейль и сканировали. После сеанса наступала депрессия, ощущение полной опустошенности, когда словно выворачивало, а любые мысли - причиняли боль, плясали на оголенных нервах. Требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя. После одного из таких сеансов я увидел на мониторе день, когда встретил ЕЁ. Я не мог оторвать взгляд от экрана, просидев перед ним полдня.
Идея с Коктейлем руководству понравилась. Мы продолжили дальнейшие исследования, экспериментируя на заключенных, приговоренных к пожизненному сроку и, совершенствуя напиток. В результате подтвердился тот факт, что сканировать возможно лишь искренние мысли и чувства, и самые яркие воспоминания. Именно они давали полную картинку максимального качества.
Вскоре в «желтую прессу» просочилась информация о наших имплантах, о возможности получения доступа ко всем мыслям, чувствам и желаниям человека. Писали и о том, что проводятся успешные эксперименты над заключенными и не только. Разразился скандал. С проверкой приехала правительственная комиссия. Нас боялись: отделялись стеклом при общении, которое скрывало лица проверяющих, применяли аппаратуру, меняющую голоса.
После экспресс-обсуждения, по решению комиссии, наши эксперименты с заключенными были остановлены. Каждый, кто работал над темой, подписал бумагу о том, что ему запрещено использовать импланты без особого разрешения. А работа вне стен лаборатории допускалась исключительно по спецраспоряжению большой комиссии высоких чиновников.
Но разработки Коктейля продолжались. Нас интересовали – записи снов. Конечно, получались они черно-белыми и редко четкими, но мы не останавливались.
И тогда случилось ЭТО. Меня вызвал директор НИИ. Я насторожился. В первый и последний раз я был у него в кабинете, когда меня принимали на работу.
Директор обреченно сидел в своем кресле, усталый и осунувшийся, отстраненно глядел в окно. Через какое-то время, словно очнувшись, он заметил меня и сказал:
- У нас заграницей пропал очень ценный сотрудник.
Я недоуменно взглянул на него.
- Но наш отдел не занимается розыском пропавших сотрудников.
Он молча достал фото и положил передо мной.
На снимке в парадной морской форме стоял Алекс. Вся его грудь была в орденах. Меня окатило холодом.
- Алекс с женой уехал в заграничную командировку для работы по изучению найденного на дне моря Объекта, который предположительно имеет внеземное происхождение. Несколько дней назад Алекс пропал. Он владел ценнейшей информацией о данном Объекте и не только.
- Но, как и чем я могу помочь в его поиске?
Директор молча достал еще два фото. На одном - мы втроем идем по набережной, а на другом - я сижу и смотрю на монитор с фото Лары. Я знал, что наша служба безопасности работает безупречно, но то, что мы находимся под постоянным наблюдением, явилось для меня неожиданностью.
- Его жена утверждает, что Алекс приходит к ней во сне и что-то рассказывает, что именно, она понять не может. Возможно ли сканировать ее сон и память, чтобы получить информацию от Алекса?
- Шансы есть.
- Хорошо. Получайте командировочные и вечером выдвигайтесь.
Я вышел из кабинета и медленно побрел в свой отдел. Судьба вновь дарила мне встречу с ней.
Мы сидели в посольской комнате для спецсовещаний. Лара почти не изменилась, но я видел, что исчезновение Алекса стало для нее сильным ударом. Я поведал о цели приезда и ждал ответа. Тишина. Лара подняла глаза, в них светилась решимость. Внезапно брызнули слезы. Я подскочил и крепко обнял ее хрупкое тело, которое билось в рыданиях. Ее слезы обжигали мои щеки. Я чувствовал ритм ее сердца в такт с моим.
Когда Лара успокоилась, мы решили, что погрузим ее в сон, вколов Коктейль «Искренность». Она лежала на кушетке. Я поглаживал ее руку, глядя как подрагивают мокрые ресницы. «Дзинь» и имплант на моей руки замигал зеленым огоньком - контакт и передача информации начались. Я, конечно, мог сидеть и за столом, но чем ближе к объекту считывания, тем качественнее сигнал. А, главное - я не мог отказать себе в возможности прикоснуться к ней.
Из глаз ее вновь полились слезы. Она начала стонать и кричать. Имплант на мое руке загорелся красным. Лара проснулась. Ее била истерика, она не могла успокоиться, звала Алекса, захлебываясь слезами. Успокоить ее удалось только с помощью посольского врача.
Лара рассказала, что Алекс погиб, изучая Объект на большой глубине, что Объект позвал его к себе. Больше ничего толком узнать не удалось. Вновь помощь доктора, укол и Лару отвезли на посольской машине домой.
В номере отеля я упал на кровать и пролежал без сна до утра. Вечером нужно было возвращаться с информацией для расшифровки. Но меня волновало другое - Лара и ее будущее.
В дверь постучали. Я открыл. На пороге была она. Лара зашла и упала на колени, умоляя дать ей возможность вновь пообщаться с Алексом. Она обхватила мои ноги и беспомощно заплакала. Я уговаривал ее отказаться от этой идеи. Повторный сеанс Коктейля «Искренность» мог повредить ее рассудок и даже убить. Но мольбы были непреклонны и я согласился.
Она лежала у меня в номере бледная как полотно и только, присмотревшись можно было заметить, что она дышит. Имплант на моей руке мигал зеленым огоньком. Я сканировал ее всю. Максимально. Надеясь, сохранить полный образ своей любви.
Лара проснулась. Тихо встала и, качаясь, подошла к окну. Я последовал за ней и обнял со спины за талию. Мы стояли так долго, молча, глядя в окно.
«Он звал меня к себе», - сказала она. Развернулась и вышла из номера.
Я открыл глаза. Поезд стоял на станции. Опять пересекаем границу. Моя подушка была мокрой от слез. Я поглаживал правую руку, на которой виднелся бугорок импланта. Моя любовь, ты навсегда во мне.
Дмитрий Масько,
январь 2021-го,
фото автора,
иллюстрация Владимира Ибулаева, Харьков